Сегодня система государственного телевизионного и информационного вещания — то, что я когда-то называл «агитпромом», — это не машина пропаганды. Пропаганда — вчерашний день. У этой системы — функция инструмента лоботомии. В точном смысле слова, а не в переносном или ругательном.
Операция лоботомии предполагает рассечение лобных долей головного мозга и остальной центральной нервной системы. Некоторые от этой процедуры умирают, но живые сохраняют дееспособность и восприятие действительности. У них исчезает, что особенно важно для больных шизофренией, — эмоциональное отношение. Они теряют способность включаться в процесс. И, в частности, они теряют способность к политическому сознанию. Они относятся к происходящему, как к картине. Они в этом не участвуют. Но при этом могут продолжать работать.
Останкинская лоботомия
Инструмент для лоботомии — это нечто похожее на нож для колки льда. Он аккуратно вводится в глазную впадину, вдалбливается молоточком и проворачивается в мозгу. Роль такого ножа для колки льда как раз и играет Останкино. Это — нож деполитизации. И это не пропаганда. Пропаганда — это распространение определенной системы взглядов, системы идей. Но системы идей у нашей власти нет. Она стремится сохранить массу населения в неполитическом состоянии, чтобы люди не воспринимали происходящее, как повод для вмешательства. Потому что каждый из нас может вдруг взять и вмешаться. Например, если бы мы все взяли и пошли на эти последние выборы — результат мог быть другим.
Система выстраивает экран, отрезает восприятие массы людей от конфликтов и возможностей, шансов. Потому что там, где конфликты, — там и возможности, и шансы. А где шансы, там всегда риски, которые остаются, — они ведь никуда не деваются. Но они концентрируются в основном внутри системы власти. Политика там — внутри, в аппарате. Там ставки и выигрыши. Там деньги. Какие деньги — мы видели по результатам обыска у полковника МВД Дмитрия Захарченко. Там игра.
Пещера страхов
Всем остальным не запрещено включаться в игру. Им показывают кино. Они погружены в определенное состояние, где им каждый день постоянно показывают очень убедительные, но совершенно подложные картины реальности. Причем человек не видит, например, времени. Это тоже очень похоже на лоботомию. У телезрителя исчезает представление о будущем. Он лишен будущего. У него нет будущего. Он не спрашивает себя, каким будет будущее. Ему показывают яркие картинки, но ему не приходит в голову простая мысль, что будущее — это результат его действий и действий других, которые ему, может быть, не нравятся. Поэтому он не участвует в этом и у него исчезает чувство времени. Иногда это работает, как веселящий газ. Человеку показывают забавные сериалы. Сериалы показывают во всем мире, но в данном случае в этих сериалах нет перерывов. Потому что новости — это тоже сериал. Они ставятся точно так же, как ставятся сериалы. Они состоят из постановочных обработанных сюжетов. Это нельзя сравнивать с советским телевидением, где очень важную роль играли цензура и действительно массированная пропаганда очень конкретной идеологии, в свете которой описывалось все происходящее.
Внешняя политика в российском телевизоре — это не международная повестка. Это просто те же подложные сюжеты. Это не пропаганда чего бы то ни было. Это просто массовый обман. И содержанием, контентом этого подлога может быть все что угодно. Просто более удобны картины того, что недоступно непосредственно нашему участию. Если мы не фундаменталисты и не исламисты — мы не поедем в Сирию бороться против российских войск. Поэтому нам показывают картину, а мы смотрим. Эта картина не имеет ни малейшего отношения к тому, в чем мы можем участвовать и к чему мы можем отнестись политически.
Если вы посмотрите несколько воскресных телепередач — вы не увидите там какой-то единой идеологии. Наоборот, они могут сделать то, что для советского телевидения было невозможно. Например, выпустить каких-нибудь безопасных, смешных, комичных оппозиционеров, которые будут выступать в качестве клоунов и получать затрещины. Здесь задача выстроить непротиворечивую картину мира не стоит. Задача — сбить тебя с толку. Это похоже на аттракцион «Пещера страхов»: вы едете, и на вас из темноты то выскакивает какой-нибудь хохочущий Милонов, то Яровая с метлой и косой. Людей все время озадачивают чем-то, что не может быть предметом политического поведения. И они не могут выстроить свое к этому отношение. У человека после лоботомии нет ни политической, ни личной позиции, хотя он вполне адекватен, казалось бы, в общении. Население России является жертвой постоянного и длительного эксперимента по подавлению лобных долей головного мозга.
Конец эксперимента
Этот процесс, конечно, кончится — однажды рубильник просто отключат. И это будет следующий, очень сильный и опасный шок. Мы же видели в перестройку, что происходило с советскими людьми. Они тогда не были в состоянии идеологического фанатизма. Они посмеивались и рассказывали анекдоты. Это называлось двоемыслие: мы соглашаемся, но на самом деле думаем иначе. Тут же другое. Тут человек, поднимаясь в зону политических сюжетов, не может думать. У него для этого нет места — это место выжжено, травмировано. Поэтому, когда рубильник выключится, в его сознание начнут пробиваться реальные конфликты, и он попытается отнестись к ним так, как сегодня относится к конфликтам подложным. Он попытается их не решать, а уйти от них. А это уже будет смертельно опасно. Потому что ему надо будет решать проблемы экономики, политики — реальные проблемы, которых скопился воз.
Но я очень боюсь, что именно так и будет. Я не вижу осознания этой проблемы у тех, кто экспериментирует над российским массовым сознанием и российским массовым бессознательным. Можно даже выступить в защиту советской пропаганды — она ведь наследница эпохи Просвещения. Она была чем-то вроде Большого учителя, который вечно учил доброму и хорошему. Но была ведь еще и нацистская пропаганда, которая совсем не наследница Просвещения. Она стимулировала массовое бессознательное с его черными страстями и комплексами.
То, что делает наша телевизионная система, — ближе к германским экспериментам, чем к советским. И это значит, что в качестве итога мы получим совершенно неожиданные реакции людей с их перевозбужденным бессознательным. Вообще реакция организма в таких случаях — защита. Отчасти будет реакция апатии, желание забыть, спрятаться, вытеснить, отказаться. Люди будут отказываться и забывать. Будут говорить: «Я этого не делал». Это будет очень опасное состояние общества, опасное будущее, в которое мы неизбежно войдем из опасного настоящего.
Системы идей у нашей власти нет. Она стремится сохранить массу населения в неполитическом состоянии, чтобы люди не воспринимали происходящее, как повод для вмешательства
