В Союзе так в прошлом году и сказали: «Пастернак недостоин, чтобы его клали в Кремлевку»
Корней Чуковский. Дневники. 1 февраля 1958 года
Вот все говорят, что учреждение стандарта профессии «писатель», освященного бюрократией Минтруда и креативом провластных писательских союзов (а какими они еще могут быть?), затеяно для отделения чистых от нечистых. Но нечистых уже не просто отделили — их не ставят на полки. А в наиболее продвинутых издательствах появляется пункт в договоре — автор подтверждает, что он не является «иностранным агентом». Если подтверждает, что является, договора не будет. Издательства можно понять — они не смогут продать книгу «иноагента», разве что через маркетплейсы, к тому же получат серьезные нагоняи от разнообразных компетентных искусствоведов в штатском.
Я‑то думаю, что все дело в ЦДЛе. Сейчас туда могут войти все кому не лень. Даже отдельные либералы, прежде чем лечь на соответствующем рангу кладбище, имеют возможность полежать в ходе прощания хоть в малом зале, хоть в большом. Водку в буфете и ресторане наливают всем, то есть всякой шушере. А надо — чтобы избранным, как раньше.
И чтобы скандалы в ресторане затевали только заслуженные и признанные властью писатели, желательно черносотенного или хотя бы «патриотического» направления. И чтобы Литфонд возрожденный дачи распределял в Переделкино и прочих намоленных местах, не говоря уже об услугах поликлиники у метро «Аэропорт». И чтобы в Кремлевку можно было лечь, и в Барвихе лечиться от алкоголизма, и тело свое погружать, будучи редактором толстого литературного журнала, в служебный лимузин. И чтобы звания и лауреатства. И секретари Союза писателей со своей секретарской литературой. И вкусно пахнущие многотомные собрания сочинений на манер Маркова, Софронова, Кочетова. Один из инициаторов этого дела Сергей Шаргунов, биограф Катаева, уже видит себя Катаевым. Захар Прилепин, биограф Шолохова, имеет шанс увидеть себя Шолоховым. И так далее.
Все это — всего лишь органическая часть скоротечного движения страны назад по исторической спирали, которое проявляется во всех сферах человеческой деятельности.
Утверждается, что новый стандарт — это социальная защита писателя. Но опять же — смотря какого писателя. Социально защищенным может быть только литератор, прошедший через сужающиеся фильтры политической благонадежности. И здесь все-таки приходится согласиться с теми, кто видит в стандартизации в том числе политический смысл.
Если писатель не захочет присоединяться к государственным, а значит, Z‑союзам, никакого социального обеспечения ему не видать. Как, впрочем, и государственного финансирования, грантов, премий и прочих достижений народного хозяйства. За них, эти гранты, уже разворачивается нешуточная борьба среди конъюнктурщиков, ориентированных не на рынок, а на государственную поддержку. Хотя и рыночные продажи в такой системе обеспечиваются именно государственным или административным стимулированием — достаточно устроить ковровые бомбардировки книжных магазинов идеологически выдержанными произведениями.
Например, в центральных магазинах Москвы шагу нельзя ступить, не наткнувшись на бессмертную эпопею «Гибель империи» митрополита Тихона (Шевкунова). А вот если какой-нибудь обычный автор, даже не «иноагент», но оцениваемый как чрезмерно интеллигентный, затеет по приглашению магазина презентацию своей книги, мероприятие легко будет сорвано под предлогом возможных провокаций. Или вообще без предлогов. Иногда по указанию вышестоящих товарищей, а иной раз и без них, в рамках превентивного страха. Так что уровень конкуренции для новых «совписов» из союзов стандартных писателей априори снижается.
Можно поднять деньги и на съезды писательских союзов, чтобы уже с высоких трибун с телевизионным сопровождением клясться в верности партии и правительству и предлагать свои «стандартные» услуги. Система будет похлеще советской, где до поры до времени хотя бы терпели «Новый мир» Твардовского. Такой феномен в безупречно заасфальтированной модели Путина невозможен.
Искусство — вещь хрупкая. Достаточно изгнать Лию Ахеджакову из театра — и нет театра. Людмилу Улицкую из литературы — и нет, ну, или почти нет литературы. Все эти виды искусств ходят по краю. Театральные режиссеры спешат ставить спектакли с намеками на сегодняшний день, пока эти намеки не считаны доносчиками, приличные издатели торопятся издавать хорошие книги, пока это в принципе возможно, пока окно не захлопнулось. Кино уже, пожалуй, не спасти.
Съезд писателей СССР. Дата съемки: 17 августа 1934 г. — 1 сентября 1934 г.
И вот в этой ситуации появляется «стандарт» профессии «писатель». Но это же пародия. Как пародиен сам политический режим с его запретами, перед которыми бледнеет красный Советский Союз, репрессиями, которые чебриковскому, да и возможно андроповскому КГБ не снились, поэзией, сильно уступающей по своим качественным характеристикам здравицам товарищу Сталину в период борьбы с космополитами. Зато доносы пишутся как раз в духе именно того периода.
Однако это даже не пародия на СССР, хотя, повторимся, хочется быть «совписами», очень хочется кремлевских приемов с концертами в двух отделениях, госпайков в разных формах, пока желательно денежных, внеконкурентных собраний сочинений, полного идеологического единства. Это карикатура на самих себя, ибо деградация эпохи СВО превращает пусть и политически приглуповатых, но по-своему, очень по-своему талантливых писателей именно что в пародийных персонажей. Босхианских нравственных калек, мечтающих распять на своих собраниях нового Пастернака. Но и нового Пастернака нет, а идеологических и, что важнее, профессиональных конкурентов и так уже изгнали из страны, навешав на них ярлыки «иноагентов» и «экстремистов».
Можно, казалось бы, почивать на лаврах. Поощрять написание романов‑памфлетов на манер шевцовской «Тли» против заговора либерастов, эпопей о зловредном проникновении «чайлдфри» в здоровое тело путинского общества и давать друг другу премии имени классиков русской литературы — они ответить не могут. Но этого мало. Хочется власти и ее атрибутов. Атрибуты рождаются из бюрократизации статусов. Обюрокраченные статусы получают дополнительный административный вес и конвертируются в искомую власть, приносящую государственные или квазичастные деньги. Теперь можно идти в ЦДЛ с членским билетом в кармане.
Как и другие представители элиты, «стандартные писатели» ведут себя так, будто путинский режим вечен, и им не станет неловко, когда система хотя бы чуть-чуть качнется в обратную сторону — сторону нормальности. Или они думают, что хотя бы на их век бенефитов этого режима хватит, а последующим поколениям уже будет все равно, прилично «неосовписы» вели себя в этой жизни или нет. Получается коллективная мадам де Помпадур, действующая в логике «после-нас-хоть-потоп».
Кстати, вот еще что. Дальнейшая деградация законодательства должна привести к возвращению статьи за тунеядство. И тогда можно в массовом порядке не попадающих в «стандарт» писателей привлекать к суду. По образцу известного суда 1964 года над Бродским. А потом и за публикации в западных издательствах можно начать сажать, как Синявского с Даниэлем в 1966‑м... Впрочем, что-то я размечтался. А все действительно начинается с малого — ограничения доступа к ликеро-водочным запасам Центрального дома литераторов. Ведь сейчас ситуация нетерпимая — туда может зайти любой «иноагент», хлопнуть народную рюмку и съесть народные же щи, заплатив за подлинно русский продукт деньгами, полученными от недружественных государств.
Пора навести порядок. Единый учебник, единый «стандарт», единое начальство.
И вход по пропускам.
* Андрея Колесникова Минюст РФ считает «иностранным агентом».