Значки с профилем Мао до сих пор пользуются спросом в Китае (снимок сделан на одном из уличных рынков Шанхая)
«Китайский путь реформ» — либерализм в экономике, помноженный на тотальный политический контроль, — долгие годы был вожделенной мечтой российских государственников. Китайское экономическое чудо, увенчавшееся превращением Китая в главного кредитора Америки, даже некоторых экспертов на Западе побудило поверить в эффективность и самодостаточность системы, созданной китайскими коммунистами. В нулевые годы политическая элита Запада и вовсе перестала обсуждать с «китайскими товарищами» тему прав человека — все перекрыла выгода от экономических контрактов. Правда, «товарищи» время от времени заводили речь о «политических реформах», но в основном в интервью западным изданиям.
Буквально за несколько дней до сентябрьского визита Дмитрия Медведева в Пекин за тысячи миль от Китая, в кулуарах сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке, премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао на встрече с представителями зарубежных китайскоязычных СМИ снова заговорил о «назревшей политической реформе» в Китае и даже обозначил ее цели: «Смягчение политической ситуации через соблюдение гражданских прав и свобод, закрепленных в конституции, обеспечение свободного самовыражения граждан». Очередной месседж на экспорт?
«Четыре права»
По Бисмарку, роль случайностей в политике играют закономерности. Ведь и за месяц до встречи в Нью-Йорке, выступая на конференции в южнокитайской провинции Гуандун по случаю 30-летия Особой экономической зоны Шэньчжэнь, то есть на внутреннюю аудиторию, премьер Вэнь строго указал на необходимость соблюдения «четырех прав»: права на информацию, свободные выборы, прозрачные решения и справедливый суд. Пафос выступления поддержала часть СМИ — например, популярная региональная газета «Гуандун жибао», молодежная пресса. Некоторые публичные фигуры — тоже. Генерал-лейтенант в отставке, член ЦК КПК Лю Ячжу: «Без срочных политических реформ Китаю придется выбрать между демократией в американском стиле и коллапсом — в советском. И то и другое для нас не подходит». Цзин Сяо, бывший глава Торгового банка Китая, член Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП): «Стабильность — плохой предлог для того, чтобы душить свободу, демократию и права личности». (Это было сказано на лекции в стенах пекинского университета Синьхуа.) А вот что написал в китайском журнале «Новый век» авторитетный журналист Ху Шули:* * По информации The New Times, Ху Шули хотел открыть в Хабаровском и Приморском краях РФ кабельную телесеть на китайском языке, но ему в этом было отказано. «Китай достиг критического момента своей истории — с политической реформой больше медлить нельзя. Из-за ее отсутствия зашли в тупик реформы ценообразования и налогообложения. Без институциональных перемен невозможно дальнейшее культурное и социальное развитие страны».
Те, кто против
Дмитрий Медведев и Вэнь Цзябао (справа) во время сентябрьского визита президента России в КНР
Сразу же обозначился и противоположный фланг. Армейская газета «Цзефанцзюнь бао» фактически дала отповедь премьеру и его сторонникам: сила Китая — в «социалистической демократии». С тех же позиций «выстрелила» и консервативная «Гуанмин жибао». А что же «верховный жрец» — председатель КНР Ху Цзиньтао? Выступая 6 сентября (опять же по случаю юбилея зоны Шэньчжэнь), он в общих чертах обмолвился о том, что, мол, «дух подлинных инноваций неотделим от фундаментальных гражданских прав». По слухам, первоначальный вариант речи Ху был гораздо ближе к тезисам премьера Вэня, но в последний момент текст был «подкорректирован». «Текст был скроен так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в единстве партийных рядов. Но интриги и аппаратная игра здесь очевидны», — поведал The New Times эксперт по Китаю из технологического университета Сиднея Дэвид Келли. Точки над i попыталась расставить в середине сентября главная партийная газета «Жэньминь жибао»: оказывается, слова премьера Вэнь Цзябао о политической реформе были «неверно интерпретированы на Западе», мол, реформа «уже давно является целью китайского руководства», и ничего нового в этом нет.
Трудности перевода
В прошлом году официальная делегация КНР впервые участвовала во Франкфуртской книжной ярмарке. Некоторые аналитики увидели в этом важный сигнал: Китай, мол, устал быть «мировой фабрикой» и хочет стать «фабрикой идей», частью открытого общества. Китайцы заключили на ярмарке более 2 тыс. издательских контрактов. Причем гласность зашкаливала: в некоторых книгах речь шла о теневых сторонах китайской жизни, коррупции и произволе властей. Китайскую делегацию возглавлял зампредседателя КНР Си Цзиньпин, которого прочат в преемники Ху Цзиньтао.
Однако новшества закончились, когда в зал, где делегация Китая проводила презентацию, вошли китайские авторы-диссиденты — 68-летняя Дай Цин (она пишет в основном на темы экологии) и 50-летний поэт Бэй Лин: китайские чиновники все как один встали и покинули аудиторию. После этого стало известно об увольнении одного из членов делегации, допустившего такой «вопиющий промах». «Этот эпизод отлично передает суть всех новшеств в Китае: они допустимы, но только до известных пределов», — иронизирует в разговоре с The New Times Дэвид Келли.
С ним согласна эксперт из Университета Ноттингема (Великобритания) Джеки Шихан: говоря о политической реформе, китайские лидеры имеют в виду отнюдь не создание многопартийной системы. «Под словом «реформа» имеется в виду новый стиль управления, — разъясняет эксперт в разговоре с The New Times. — Вэнь Цзябао и его сторонники в партии видят: коррупция и непрозрачность власти подрывают легитимность КПК. Они хотят усилить правящую партию, а вовсе не поместить в конкурентную среду, они ищут способ дать выход недовольству населения, создать механизм, при помощи которого граждане могли бы призвать чиновников к ответу». Альтернативные выборы, напомнила эксперт, сегодня проводятся в Китае только на сельском уровне, да и там только 10% признаются наблюдателями действительно демократическими. По словам г-жи Шихан, в Китае многие ставят под сомнение искренность заявлений Вэнь Цзябао, его даже называют «лучшим актером страны»: если он так ратует за реформы, то почему бы ему, например, не добиться освобождения правозащитника Лю Сяобо, осужденного в прошлом году на 11 лет тюрьмы.
 |
Премьер КНР «радикален на словах, но при этом действует строго в рамках исконно сложившейся политической системы», продолжает ту же тему в разговоре с нашим журналом замдиректора Института Дальнего Востока РАН Сергей Лузянин. И этим Вэнь похож на Горбачева раннеперестроечного периода с его демократизацией и гласностью. Но если в верхушке КПСС уже тогда стали обозначаться ортодоксальный и реформаторский фланги, то применительно к КПК об этом пока говорить не приходится, считает эксперт. Да и риторика наиболее вероятных преемников Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао — Си Цзиньпина и первого вице-премьера Ли Кэцяна «жестче, прагматичнее и консервативнее, чем у их непосредственных начальников». В то же время реформаторский дискурс все же есть, считает эксперт: «В одном из недавних выступлений премьер Вэнь в позитивном ключе отозвался об опальных Ху Яобане и Чжао Цзыяне и — такого раньше не было».* * После жестокого подавления войсками демонстраций студентов в июне 1989 года на площади Тяньаньмэнь на тогдашних руководителей КНР Ху Яобана и Чжао Цзыяна была возложена вина за «допущенные послабления врагам социализма».
Китайская партийная верхушка начала готовиться к предстоящей в 2012 году (после того пройдет XVIII съезд КПК) смене власти — к ней придет так называемое «пятое поколение» руководителей.* * Предыдущие четыре символизируют Мао Цзэдун, Дэн Сяопин, Цзян Цзэминь и нынешний лидер страны Ху Цзиньтао. На волне глобального кризиса Китай только усилил свое влияние на мировую экономику, обогнал по энергопотреблению все страны, включая США, и всерьез намерен превратить свой юань в альтернативную валюту. Но стране сейчас недостает перспективной концепции внутреннего развития, четкого представления о собственной роли и месте в меняющемся мире, полагает Сергей Лузянин: «Китай больше не хочет быть развивающейся страной, но не хочет он быть и сверхдержавой. Китай занят поиском нового бренда — такого, который не отпугнет, а еще больше привлечет к нему всех остальных». Поэтому в остающееся до съезда КПК время вариации на тему реформ прозвучат еще не раз.
Вэнь Цзябао
родился в 1942 г. В 2002 г. на XVI съезде КПК Вэнь избран в состав постоянного комитета Политбюро ЦК. В марте 2003 г. стал премьером и секретарем партийной группы Госсовета КНР. В октябре 2007 г. на XVII съезде КПК переизбран на пост главы Госсовета. В марте 2008 г. утвержден на этом посту на сессии ВСНП. На протяжении своей карьеры успел побывать в 1800 из 2500 китайских уездов. В экономике подчеркивает необходимость более равномерного распределения доходов, уделяя большое внимание развитию здравоохранения и образования. Благодаря социально ориентированной политике стал популярен в народе. В отличие от Ху Цзиньтао всегда демонстрировал открытость и готовность к общению с прессой, проводил открытые пресс-конференции для зарубежных журналистов, где выслушивал вопросы на «неудобные» темы: нарушения прав человека, независимость Тайваня, тибетский сепаратизм. Именно Вэнь стал одним из первых официальных лиц, открыто заговоривших о распространении в КНР вируса СПИДа. В 2004 г. совершил поездку в несколько китайских сел, где большинство жителей были ВИЧ-инфицированными.
Шэньчжэнь
В этой рыбацкой деревушке на границе с Гонконгом в 1980 году по личной инициативе Дэн Сяопина первой в ряду других (Чжухай, Шаньтоу и порт Сямэнь в провинции Фуцзянь) была создана Особая экономическая зона (ОЭЗ). С тех пор Шэньчжэнь, находящийся на расстоянии 2300 км от Пекина, воспринимается как символ реформ и открытости в Китае. Сейчас это современный город с более чем десятимиллионным населением и самым высоким в стране ВВП на душу населения — $13 600 по итогам прошлого года. 10 лет подряд занимает первое место среди всех крупных и средних городов Китая по валовому объему импорта и экспорта. Ежегодный экономический рост Шэньчжэня — 45%, это непревзойденный пока мировой рекорд. Население растет ежегодно на 20%. Будучи ОЭЗ, город окружен забором под напряжением, ограждающим его от остального Китая: иностранцам, чтобы выехать из Шэньчжэня, требуется паспорт с китайской визой.
В подготовке материала участвовали Сун Лин (Пекин),
Ефим Шокальский (Сидней), Максим Момот
Ефим Шокальский (Сидней), Максим Момот
