Булыжник — конечно, оружие пролетариата. Но нужны люди, которые знают ответ на вопрос: что делать? Эти люди — либеральные политики и экономисты, считает известный советский политзэк и диссидент Владимир Буковский
В России все и бесконечно ищут лидера — национального, оппозиционного. У нас такая «вождистская» ментальность. Когда придет время — от лидеров отбоя не будет. У нас большая страна — 140 млн. И уже где-то на стройке, например, работает бригадир, которого никто сейчас не знает, но который сумеет, когда придет время, повести за собой людей. Вопрос не в этом — вопрос в том, что должна делать политическая сила, способная объединить протестное движение.
«Солидарность» по-русски
Есть опыт — польский профсоюз «Солидарность» начала восьмидесятых годов. (О ее лидере Лехе Валенсе читайте на стр. 42.) В коммунистической Польше забастовки были каждые 3–4 года, но все они были разрозненные, спорадические. Где-то власть стреляла, где-то — нет. Пока, наконец, не появились две небольшие диссидентские организации. Назывались они КОР и КОС — Комитет защиты рабочих и Комитет социальной защиты. Их задача была очень скромная — координировать разрозненные протестные акции. В результате через 8 месяцев их работы возникла «Солидарность».
В основе как того польского протеста, так и будущего в России лежат одни и те же причины: жить трудно. Полякам не дали мяса — они возмутились. С этого все началось. То, что у них подспудно лежала еще и идея национального освобождения, был сильный и независимый от власти институт католической церкви, — это так. Но в фундаменте протеста лежали социальные, экономические причины, разрешить которые коммунистическая власть не могла. Ровно так же, как не сможет и нынешняя российская. Успех той Польши был в том, что объединились интеллектуалы и низовое протестное движение: они нуждались друг в друге. Ровно эта задача сегодня стоит и перед российской демократической оппозицией.
Страхи
Однако, вместо того чтобы заняться делом, наши либералы по-прежнему предпочитают чесать языком, писать программы и пугать друг друга то «бессмысленным и беспощадным», то коричневыми.
Причем фашизмом нас пугают уже последние 20 лет. Между тем России он не угрожает, потому что мы многонациональное государство. Здесь это невозможно. На уровне базара уличного — да, конечно. На уровне общенационального движения — нет. Когда видишь людей, которые шествуют под лозунгами «Россия для русских!» — становится смешно. Укажите русского в России. Здесь нет человека, который бы мог положа руку на сердце сказать: я абсолютно чисто русский. У нас все и всё перемешано. Мордва, удмурты — они русские или нерусские?
Другой страх — к власти придут коммунисты. Конечно, левые настроения будут расти. Как они всегда растут в условиях социальной напряженности, обнищания, безработицы. Беда левых в том, что у них на все проблемы ответ один: отнять и поделить. Отняли. Поделили. А дальше что? Лозунг «земля — крестьянам, фабрики — рабочим»? Но где те крестьяне, кто сейчас хотел бы взять землю, и те рабочие, которые готовы иметь фабрики? В начале 90-х власть упорно искала таких. Не нашла. Не брали. Взяли другие. Те, кто худо-бедно понимал, что с этим разрушенным «богатством» делать. «Левый эксперимент» длился 73 года и провалился. Навсегда. Даже те, кто ностальгирует по советской власти, на самом деле назад, в 5-летние планы, не хочет.
Наконец — бунты. Их одинаково боятся и демократы, и власть. Ровно потому и запретили партию Лимонова. То, что молодежь выходит на улицу, устраивает шумные акции, — так на то она и молодежь, чтобы это делать. Но говорить всерьез о политической перспективе нацболов не приходится. Ее нет.
Либералы в цене
Как только возникает необходимость как-то налаживать жизнь, так сразу возникает потребность в специалистах — тех самых либеральных экономистах и политиках. Страна не может жить на баррикадах. Неизбежно возникают вопросы: что делать с каким-нибудь Магнитогорском? Или что делать с АвтоВАЗом? Тут ни Лимонов, ни коммунисты ответа не дадут. Как не дали — в последние 8 лет — чекисты. Однако пока либералы озабочены написанием программ. В результате мы имеем 80 страниц творчества идеологов движения «Солидарность» — «300 шагов к свободе». Но 300 шагов — это много для российской ментальности. Сразу воображение подсказывает тебе колонну зэков, идущую в кандалах вверх по холму. У нас вообще в обиходе такого числительного нет — 300. У нас же раз, два, три и — до хрена. Все наши числительные.
Либералы должны взять на себя функцию объединения самых разных протестных групп — искать их, разговаривать с ними, объяснять, что происходит, находить помощь, если таковая нужна. Они же нередко на это отвечают, что для этого им нужен доступ на телевизионные каналы. Нет, не нужен. Телевидение — его смотрят, как корова жует жвачку. Имеет ли эффект телевидение? Имеет, кто спорит: пропаганда сдвигает приоритеты, зомбирует население, отучает людей думать, анализировать. Но это когда все вокруг хорошо.
Однако объяснить человеку, который живет плохо, что он живет хорошо, не удалось даже советской власти. А то, что у тебя дома плохо, что тебе нужно бороться за свое рабочее место, что у тебя химкомбинат взорвался или завод закрылся, — это никакое телевидение не отменит. Тем более что есть такой мощный инструмент, как интернет, которого у польской «Солидарности» не было. Между тем любое протестное движение в странах с репрессивным режимом неизбежно эволюционирует в сторону политики. Оно может начаться с того, что у нас в Химках хотят лес вырубить, а кончается «долой Кремль!»
Ответы власти
Будет ли власть в ответ на протест стрелять? Может. Они борются за свои деньги. Другое дело, что будет непонятно, куда стрелять. Если начнутся серьезные проблемы в регионах, то московского ОМОНа на всех не хватит. Армия? Вряд ли, она ненадежна, неизвестно против кого еще свои штыки повернет. Спецслужбы, ФСБ? Они будут самыми активными, они будут защищать себя и свою власть. Но их на огромную страну тоже не хватит. Да к тому же все, что они умеют, — так это тащить и «не пущать», отобрать и распилить. Это — максимум их креативности. Потому и всякое сотрудничество с этой властью — вещь совершенно бесперспективная. Даже абстрагируясь от всех соображений — этических и прочих, чисто прагматически с этой властью, тем более в условиях когда вертикаль трещит, а деньги кончаются, иметь дело не имеет никакого смысла. Лучше сохранить репутацию.
