В Нижнем Новгороде убили двух женщин. Убийство было настолько жестоким и диким, что его, как говорили в былые времена, обсуждал весь город. Шепотом. Мы действительно давно привыкли ко многой кровавой мерзости настолько, что нас стало трудно удивить хоть чем-либо. Убивают часто, хотя в основном убийства приходятся на «деклассированные элементы»: «…Выпивали, кончилось, сходили еще, разлили неровно, поссорились, одновременно захотели убить друг друга утюгом, у одного получилось. Утром раскаялся, пришел сдаваться, утюг с собой — вот».
Тут другое. Убили 29-летнюю девушку, красавицу Машу, работавшую в Союзе театральных деятелей пресс-секретарем, и ее мать — человека, которого знала и по-настоящему уважала интеллигенция города, председателя нижегородского Союза театральных деятелей, лауреата многих премий, кандидата филологических наук Галину Вениаминовну Сорокину. Знакомые, да и незнакомые порой, давно уже называли ее просто — «мама Галя». Женщин зарезали и перед смертью, говорят, пытали. У Галины Вениаминовны были связаны руки и ноги скотчем и перерезано горло. Дочь просто изуродовали — перед тем как зарезать.
Преступников задержали очень быстро, через три дня, говорят, что глаза у них были по яблоку: не ждали. В совершении преступления сознались сразу. Они хотели забрать в доме покойных 600 тыс. рублей, о наличии которых в квартире знали заранее. Задержали троих. По 200 тыс. рублей на каждого. (Хотел написать «на брата», но, кажется, у животных нет категорий родства).
Газеты поначалу старательно юлили, не называя национальностей задержанных. Произносились привычные уже слова, что «преступление не имеет национальности», которые отчего-то не произносятся, когда речь идет о зверствах русских подонков. Сначала выяснилось, что один из задержанных — гражданин Грузии, 1985 года рождения, а двое других — граждане РФ, 1989 и 1988 годов рождения соответственно. Потом выяснилось, что фамилии обвиняемых в убийстве Абдуллаев, Омаров и Джафаров, и тот факт, что двое из них граждане РФ, перестал играть какую-либо роль. Джафаров учился в Волго-Вятской государственной академии водного транспорта, Абдуллаев — в Московском институте менеджмента и права, Омаров — в Нижегородском строительном. Студенты. Пятерки получали. Со студентками заигрывали. По улицам ходили, как настоящие. В маршрутке можно было рядом с ними стоять, попросить билетик передать и поблагодарить потом. Вот говорят, что в России есть угроза национализма и фашисты у нас бродят повсюду толпами, житья от них нет. Бытовая ксенофобия распространена…
Надо сказать, со дня убийства прошло уже более двух месяцев, и ничего хоть отдаленно напоминающего ксенофобские выступления в нашем городе не случилось. Мало того, уверен, не случится.
Мы не будем тут закатывать глаза и делать вид, что русские люди на такое убийство не способны. Еще как способны — и у нас своих нелюдей хватает. Однако при всем желании я не могу представить себе троих русских студентов, отличников и комсомольцев, которые учились бы, скажем, в большом азербайджанском городе и, во-первых, устроили бы там такое, а если бы и устроили, то потом бы там ничего не произошло. В смысле: ничего бы не произошло с русской общиной. Никто бы не спросил у нее: а че за фигня, а? Азербайджанский город — это мы для примера сказали. В каком угодно городе. В Тбилиси. В Душанбе. В Тмутаракани.
Если кто-то хочет меня переубедить — приводите, пожалуйста, факты. Чтобы меня не поняли превратно, я свою позицию проясню. То, что в моем городе не произошли, тьфу-тьфу-тьфу, погромы, — это знак того, что здесь живут нормальные, цивилизованные люди, которых абсолютное большинство.
