Об авторе знаменитых романов «Белый пароход», «Плаха», «И дольше века длится день» специально для The New Times рассказали режиссер Андрей Кончаловский, писатели Фазиль Искандер и Виктор Ерофеев
Фазиль Искандер, писатель
Айтматов — великий писатель-гуманист: ему очень подходит это определение. Он считал, что сейчас — кризис гуманистических ценностей, и я с ним согласен. Я полагаю, этот кризис наступил еще и потому, что самые талантливые, самые умные писатели старшего поколения либо умерли, либо уже вышли из строя. А следующие поколения, к сожалению, не смогли поддержать глубину и конфликтность в нашей литературе. Поэтому она сейчас довольно поверхностна. Чингиз Айтматов был одним из самых ярких представителей непримиримой литературы, непримиримой ко всему общественному злу, которое у нас существовало и существует.
Всего себя он отдал произведениям, которые с огромным удовольствием читались у нас в стране и во всем мире. Мне кажется, что никто так глубоко и широко не раскрыл жизнь Средней Азии, как Айтматов в произведениях «Прощай, Гульсары!», «И дольше века длится день», «Первый учитель», «Белый пароход». Особенность его творчества заключается в том, что он глубоко знал ситуацию, о которой писал. Не просто слышал от кого-то, но сам вникал в сущность происходящего. Именно поэтому Айтматов всегда был очень убедителен. Написанное им надолго останется не только в нашей, но и в мировой литературе.
Виктор Ерофеев, писатель
Мне кажется, что Айтматов был киргизским Толстым или киргизским Маркесом. В нем два начала: с одной стороны, это народный эпос, причем живой, а не придуманный, не социалистический, а с другой стороны — высокая культура. Я считаю, что писатель одной культуры — это уже уходящая натура, в мире энергию может обрести то творчество, которое, по крайней мере, питается двумя культурами. И в этом смысле Айтматов был очень привлекателен. Государственное уважение и литературная слава не испортили его. У него была честность, которая в 60–70-е годы давала какой-то свет. Можно было ориентироваться на этот свет, понимая, что нужно сохраниться и писать так, как хочешь.
Я смотрел сейчас его фотографии разных периодов жизни. Поначалу это такой киргизский юноша с всклокоченными волосами, с пронзительными глазами, который хочет войти в литературу, у которого много желаний и большая мечта, — это один образ. А последние годы — это совершенно не похожий внешне на киргиза, холеный европейский посол, который подписывает какие-то договоры. И это, конечно, уже другой образ. Таким образом, он проживает параллельные, перпендикулярные жизни, и если исходить из определения Камю, то человек, который проживает много параллельных жизней, является счастливым человеком. Так что в Германии умер счастливый человек.
Андрей Кончаловский, режиссер
Чингиз Айтматов запомнился мне очень застенчивым. Эта застенчивость говорила о нем, как о действительно чистом человеке. Уже очень молодым Айтматов считался классиком. Он был обласкан властью, имел много наград… Но это не мешало ему оставаться всегда очень скромным, исключительно преданным и верным человеком, который помогал по возможности всем и каждому. Айтматов никогда не мешал мне в работе1 , только помогал. Даже когда я знал, что это вопреки его замыслам, противоречит его эстетике, он все рано помогал. Это был человек бесконечной отдачи. Чингиз Айтматов — один из крупнейших писателей XX века, родившийся на территории СССР и ставший гордостью не только национальной культуры, но и гордостью российской культуры. Его литература соединяла в себе и современность, и классические образцы. Он был одновременно и классиком, и новатором, как Маркес. Айтматов был человеком в определенном смысле религиозным и даже мистиком. Он видел шире времени. Все его произведения обращены к бесконечности.
