В городе Чебоксары высокое руководство настойчиво рекомендовало вывести из употребления иностранное слово «о’кей». Вот как это было. Вызывает Самый Большой Начальник Самого Исполнительного Подчиненного. «Ну как там край наш?» — «Цветет! Даже зимой. Кругом хлеба. Корма. Нанотехнологии ребята наши осваивают. Коровы доятся, тракторы с полей не выползают». — «А женщины?» — «Рожают, как приказано». — «Много?» — «Скоро, как в Китае, заживем». — «Ну ты полегче! Там коммунизм, а тут — свобода. Не забывай. В уме держи». — «Да я каждый день вас за свободу эту благодарю. И детей склоняю». — «А преступность как?» — «Была неорганизованная, теперь организовали всю». — «То есть процветаем, Василий?» — «Не то слово!» — «А народ в курсе?» — «Каждый день оповещаем… Правда, есть проблема...» — «Говори!» — «Слово одно заморское людям покою не дает. Всюду проникло. Вот у меня тут записано (шелестит бумагами) — о’кей». — «Откуда пришло?» — «Из Америки». — «Как же ты допустил?!» — «Не углядел, простите. Но сейчас мы всю эту филологию под контроль возьмем». — «Указ издать? Чтоб даже думать это американское слово не смели? Штрафы, аресты? Пытки?» — «Нет, это сейчас не пройдет». — «Жаль». — «Нужны акции». — «Устрашения?» — «Нет, всякие праздники, массовые гуляния с идеологическим уклоном. Повысим уровень патриотизма, понизим уровень американизма». — «Давай вытрави эту дрянь, Василий... И что, все граждане слово это употребляют?» — «Без исключения». — «И женщины?» — «Эти особенно. Как хорошо им, так сразу — о’кей». — «И евреи?» — «Без конца». — «Так это ж двойное преступление!» — «Лингвистическая агрессия, Никанор Степанович». — «Ну так мы… Мы это… Отпор любой агрессии. Броня крепка… Танки быстры… Тучи ходят хмуро… (выпивает и запевает)».
Прошло три дня. Днем и ночью трудится комитет «Избавления русского народа от языковой интервенции». В комитет входят четыреста восемьдесят человек, причем, как положено, количество начальников значительно превышает количество подчиненных. Акция на главной площади города «Не говори о’кей — жить станет веселей» прошла с грандиозным успехом и закончилась триумфальным избиением инородцев. Раздача футболок «Родина-мать не говорит поанглийски» вызвала ажиотаж среди чебоксарских старушек, носящих размеры L и XL. Пожилой контингент, обладающий другими размерами, подал в суд. «Недоработка даже в таком патриотическом деле», — ворчал Самый Большой Начальник, уладив дело по телефону: судья был его родственником.
На чебоксарской фарфоровой фабрике выпущен сервиз. На чашечках было написано: «Россия — для русских, Чебоксары — для чебоксарян», а на блюдце — «Мы на горе всем буржуям мировой о’кей задуем».
Созданы бригады «Лингвистической поддержки» — угрюмые и справедливые молодые люди в черных футболках с красной надписью «У меня — великий и могучий, а у тебя какой?» Бригадирами был избит человек, который крикнул «Эй, сколько времени?» Бдительные лингвисты поняли, что была коварно произнесена первая буква английского алфавита, замаскированная под невинное русское восклицание «эй». С черепно-мозговой травмой любитель точного времени доставлен в больницу, а Главный Лингвист давал комментарии: «Им только дай волю — сначала «эй», а потом уже и «би», прости Господи!»
Участились случаи нападений на учителей английского языка. Крики «Nо! Nо!» только раззадоривали нападавших. Печально, но факт: от борьбы с американизмами особенно пострадали таджики.
И тут, в разгар лингвистических побед... Вызывает Самый Большой Начальник Самого Исполнительного Подчиненного: «Звонили сверху». — «С самого?» — «Выше только Бог. И то вряд ли». — «Хвалили?» — «Сказать изволили: «А Чебоксары-то — название нерусское». И трубку повесили». — «Как нерусское, Никанор Степанович, как нерусское?» — «Сказано: нерусское. Бороться теперь надо. Заварил ты кашу со своим о’кеем! Кретин...»
