Как открывали и закрывали PublicPost

После внезапного отключения доступа к сайту PublicPost официально заявленная экономическая версия закрытия проекта выглядит совсем неправдоподобно. Два месяца хостинга (предоставление дискового пространства для размещения материалов сайта) не связаны со значительными расходами, и предполагалось, что сайт будет доступен до конца лета. После закрытия проекта можно заявить, что он развивался в соответствии с утвержденным бизнес-планом, и угрожал учредителям не потерей денег, а другими перспективами.

PublicPost создавался по образу и подобию сервиса новостей и блогов Huffington Post. Предполагалось, что этот ресурс охватит всю страну, и профессиональное сопровождение блогов «с мест» позволит собрать на одной площадке более-менее адекватную и живую картину России. Идея эта возникла еще в 2009 году у главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» Алексея Венедиктова и Наргиз Асадовой, которая в то время занималась блогами на сайте «Эха». У HuffingtonPost в 2011 году появилось несколько национальных версий, и сначала вроде бы планировалось купить у них лицензию, но из этого ничего не вышло. В любом случае, Венедиктов нашел союзника в лице  Александра Волошина,  бывшего руководителя администрации президента, убедил в перспективности затеи главу информационного агенства «Интерфакс» Михаила Комиссара, с которым Волошин в свое время работал в администрации Ельцина, а потом уже втроем они уговорили принять участие в проекте главу Сбербанка России Германа Грефа. Стояла «медведевская оттепель», приближались выборы, и, вероятно, движимый рефлексом создавать СМИ под выборы (а под федеральные выборы – федеральные СМИ), Греф в конце концов согласился. Уговаривали его в общей сложности два года. Проект был запущен летом 2011 года – то есть, до того, как Путин объявил, что идет на третий срок.

Учредителей у PublicPost было три: Алексей Венедиктов, «Интерфакс» и Сбербанк. Был написан жесткий бизнес-план, ни о каком «распилочном цехе» речь не шла ни единой секунды. Сбербанк запланировал денег на три года, Венедиктов гарантировал редакционную независимость, предоставил контактную базу Эха и некоторую поддержку со стороны сайта «Эха Москвы» и в эфире, Интерфакс дал все остальное: офис, бэк-офис и техническое обеспечение. Главным редактором стала Наргиз Асадова. Запуск готовился к думским выборам. Дизайн сайта в целом повторял трехколоночную структуру HuffingtonPost: слева блоги, в центре редакционные тексты, справа вспомогательные материалы.

Я пришел на PublicPost на должность первого заместителя главного редактора в начале ноября 2011 года. 27 ноября сайт открылся. Моей задачей было наладить работу редакции над собственными материалами, а блогами я никогда не интересовался и не занимался. Редакция PublicPost состояла из двух частей: продюсеров, которые отвечали за поиск блогов и общение с блогерами, и корреспондентов. Всего в редакции работало в разные периоды порядка 15-20 человек, включая фотослужбу.

Через некоторое время стало понятно, что идея строить ресурс преимущественно на блогах и региональных новостях не работает. Редкие блогеры из регионов, которые регулярно и интересно пишут на общественные темы, и без всякого PublicPost имеют свою аудиторию – к тому же, их очень мало. Тех, кто пишет эпизодически, сложно оперативно отследить и непонятно, чем мотивировать – Ариана Хаффингтон привлекла американских регионалов популярностью своего личного блога, а PublicPost пытался поступить ровно наоборот. В роли Хаффингтон у нас выступал сайт «Эха», и зачем тогда нужен PublicPost, было не ясно. Региональные новости, которые на раннем этапе аккуратно наносились на интерактивную карту, что по идее должно было дать наглядную картину жизни в России, в основном сводились к отставкам-назначениям и криминальному трэшу.

Акцент постепенно смещался на классические журналистские материалы. И они делались. Был, например,  фундаментальный проект Марии Эйсмонт «Судьи о правосудии» - серия интервью с бывшими судьями, которые в подробностях рассказали, как работала раньше, как планомерно лишалась независимости при Путине и как работает сейчас судебная система. Были яркие репортажи Полины Еременко, которая первая подробно написала про дело сельского учителя Ильи Фарбера, осужденного на 8 лет строгого режима якобы за получение взятки. Были живые трансляции со всех значимых акций протеста и судебных процессов, в которые включались не только сообщения журналистов PublicPost, но и все интересное,  что сообщалось в соцсетях и в других СМИ. Был совместный с Максимом Ковальским (бывшим главным редактором журнала «Власть») проект по «борьбе с педофилами» — мы отследили на множестве примеров и проанализировали, как власть инструментализирует «детскую тему», на самых ранних этапах этого процесса. В общем, наряду с блогами было много серьезных журналистских работ. 

Первый год PublicPost прожил без эксцессов – основной заботой, как у всех молодых проектов, была необходимость выполнять показатели. Неприятности начались в январе 2013 года, и с показателями они связаны не были – бизнес-план, как нам говорили, выполнялся. В середине января нам сообщили, что дальнейшее существование PublicPost под вопросом и что Сбербанк планирует выйти из проекта. Причина в том, что проект воспринимался как резко антипутинский. Генеральный директор PublicPost, он же – заместитель гендиректора «Интерфакса» Алексей Горшков, объясняя ситуацию, использовал именно это выражение, а не например, «либеральный», «критический» или «оппозиционный». Прозвучало это именно как пересказ претензий к PublicPost со стороны Сбербанка и Администрации президента, а не личное мнение Горшкова или позиция Интерфакса. До этого момента мы в редакции о Сбербанке слыхом не слыхивали.  Все, что я рассказываю дальше, — моя реконструкция событий. Часть информации я  получил из разговоров с руководством, часть из других источников. Никакого разумного способа ее проверить у меня нет.

Во-первых, с какого-то момента приближенные к Грефу сотрудники Сбербанка стали обращать его внимание на «антипутинские» материалы на PublicPost  – в основном это были ругательные блоги, написанные специально для PublicPost или заимствованные. Подчиненные приносили Грефу распечатки, на которых разницы между блогами и неблогами не видно. С этой проблемой учредителям удавалось справиться, скажем так, разъяснительной работой. Кроме пожеланий «ну вы там поосторожнее», в адрес редакции ничего не было.

Во-вторых, PublicPost заинтересовалась администрация президента, в которой с декабря 2011 года внутренней политикой занимается замглавы Вячеслав Володин. До него этим занимался Владислав Сурков (с ним гендиректор PublicPost Горшков в свое время работал в МЕНАТЕП), а шеф «Интерфакса» Михаил Комиссар сам был замглавы администрации президента при Валентине Юмашеве. Это важно для понимания того, что при Суркове у Интерфакса были устоявшиеся неконфронтационные отношения с администрацией. С приходом Володина все изменилось. С одной стороны, новые сотрудники, среди прочего, с большим рвением занялись мониторингом всех возможных СМИ и поиском любой «враждебной» активности, а с другой, Володин упрочил свою власть и позиции среди номенклатуры.

PublicPost, по всей видимости, оказался слабым местом одновременно Грефа и Интерфакса. Из разговоров с людьми, информированными о ситуации, у меня сложилась такая картина: Грефу лично делали выговоры за PublicPost Медведев, Сергей Иванов и Володин. Причем не просто упоминали  при случае, а звонили специально. Путин с Грефом по этому поводу, вроде бы, не разговаривал, но Путину приносили распечатки ругательных материалов про него. Одновременно люди Володина вели атаку на Интерфакс – эта информация подтверждается из разных источников. Это были активные недружественные действия с целью усилить контроль над крупнейшим негосударственным информагентством.

По поводу того, что именно взбесило администрацию президента, есть как минимум две гипотезы. Первая — «естественная». В ноябре 2012 PublicPost опубликовал расследование о том, как депутатов заставляли голосовать за антисиротский закон и как едва не лишили мандата воздержавшегося единоросса Александра Сидякина.

Вторая – конспирологическая. В середине января PublicPost опубликовал заметку Екатерины Савиной и Наргиз Асадовой про возможную отставку руководителей трех центральных телеканалов и кадровые перестановки в государственных медиа-холдингах и администрации президента. Единственный источник, который говорит в этой заметке не анонимно – Алексей Венедиктов. Заметка имела большой резонанс в узких кругах. Давление на PublicPost началось практически сразу после ее публикации, хотя это может быть и совпадением. Венедиктов от дел PublicPost самоустранился и, по словам руководителей «Интерфакса», придерживался мнения, что проект лучше всего закрыть.

В любом случае, именно после этой публикации произошли первые известные мне случаи прямого вмешательства учредителей в редакционную политику PublicPost. Технически это делалось руководством Интерфакса. PublicPost было строго запрещено впредь писать про государственные медиа. Рекомендовалось не писать ничего острого про первых лиц государства (Дмитрия Медведева и Владимира Путина) и не использовать их имена в заголовках и анонсах. А также — отказаться от выражений «закон подлецов», «марш против палачей», «антисиротский закон» и т.п., используя только политически нейтральные выражения вроде «марш оппозиции» или «запрет на усыновление». Все упоминания «подлецов» были вычищены из заголовков и анонсов в архиве. В момент принятия запрета на усыновление PublicPost выступил  с заявлением, что редакция против этого закона – это, естественно, тоже попросили убрать. 

Самые большие строгости коснулись блогов. Было дано (и исполнено) указание стереть все «антипутинские» блоги. Изначально установка PublicPost была на публикацию (и перепост) блогов информативных, но в какой-то момент стало ясно, что таких блогов мало, и ради частоты обновлений PublicPost стал публиковать любые блоги на общественно-политические темы. Большая часть таких блогов, хоть написанных специально на PublicPost, хоть где угодно, была однотипной: Путин-вор, Путин-кровавый палач, Путин-#$%. В отношении блогов Наргиз Асадова проводила политику, принятую на «Эхе» – уравновешивать ругань славословием - и пыталась привлечь на PublicPost представителей власти, патриотические и провластные блоги. В терминологии «Эха» это называется «баланс мнений», а на практике никакого баланса в распечатках отдельных материалов, которые ложились на стол Грефу и Путину, не было и быть не могло.

Стирать блоги было отвратительно, но большой сердечной боли мы не испытывали. Во-первых, это были в массе неоригинальные и не слишком хорошие тексты, во-вторых, редакция не рвалась нести ответственность за чужие слова. Уж если подвергаться репрессиям, то за свою хорошую работу, а не за чужую дурь. 

Кроме того, был запрещен мат и вообще грубая лексика. Присмотр за соблюдением новых требований Интерфакс поручил первому заместителю гендиректора Рената Абдуллина. Всем, включая Абдуллина, ситуация была очевидным образом крайне неприятна.

Инвестиции Сбербанка в PublicPost должны были поступать несколькими траншами (СНОСКА доля кредита, предоставляемая на разных условиях через определенный промежуток времени в течение срока действия кредитного соглашения), и хронология закрытия PublicPost напрямую связана с их графиком. Всего траншей было два – перед началом всех работ и в конце 2012 года. Третий транш был запланирован  на лето 2013 года. Судьба PublicPost зависела именно от поступления этого транша. Насколько я могу судить, руководство «Интерфакса» прилагало все усилия для сохранения проекта – во всяком случае, для сохранения его на деньги Сбербанка. Мотивов я вижу как минимум два: не прогибаться, потому что себе дороже, и джентльменские соображения — если взялись, то надо делать. Введенные по настоянию «Интерфакса» ограничения редакция соблюдала не слишком строго, а Интерфакс особенного рвения по части контроля не проявлял. Лично ко мне Ренат Абдуллин обращался по конкретному поводу только однажды, и это было обращение в стиле «обратите внимание». Никаких требований или угроз не звучало. Мое непосредственное общение с руководством Интерфакса было связано с тем, что главред Наргиз Асадова существенную часть времени существования проекта была в декрете и в полной мере так и не вернулась к руководству. Формально она перестала быть главредом 1 мая, я был назначен и.о. главного редактора.

Уход Наргиз Асадовой был продиктован совокупностью личных и производственных причин: у нее было желание заняться семьей и не было желания разгребать сложившуюся – почти бесперспективную – ситуацию и практиковать цензуру. К тому же, после кастрации блогов PublicPost стал максимально далек от первоначальной задумки, а увольнение главреда было удобно для учредителей, которые могли продемонстрировать заинтересованным лицам, что «виновные наказаны». Наиболее существенным изменением стал отказ от колонок – было решено сконцентрироваться на «журналистике факта» и пожертвовать «мнениями» и аналитикой. Некоторое время редакция была деморализована, потом рабочий процесс более-менее восстановился. 

По поводу перспектив выживания PublicPost руководство было вполне откровенно и не давало невыполнимых обещаний – закрытие проекта выглядело весьма вероятным, но не неизбежным. О том, что проект закроется, стало известно во второй половине июня. На встрече с сотрудниками PublicPost Алексей Горшков говорил, что сайт будет доступен до конца лета, а дольше Интерфакс не видит причин нести расходы на хостинг. Технически выход Сбербанка из проекта осуществляется путем выкупа «Интерфаксом» доли других акционеров. Будет ли Сбербанк настаивать при этом на закрытии сайта, Горшков не знал, но предположил, что это возможно.

После встречи я предложил Горшкову сформулировать условия, на которых Интерфакс мог бы передать третьей стороне, например, мне и другим коллегам права на архив и на доменное имя или выставить счет за хостинг. 27 июня редакция прекратила работу, с 1 июля все сотрудники были уволены по соглашению сторон. 3 июля сайт PublicPost был закрыт по распоряжению акционеров. Никаких предложений об условиях передачи прав на архив и доменное имя мне от Интерфакса не поступало.