Всю прошлую неделю цены на нефть балансировали ниже $90 за баррель, а рубль падал. Если тренд не изменится, правительство окажется перед выбором: бороться за рубль или за экономику
Cамый знаменитый график ЦБ России наконец существенно расширил коридор курса в макроэкономике — это, безусловно, кривая Филлипса. В краткосрочной перспективе правительство может выбирать между высокой инфляцией и высокой безработицей: жесткая политика приводит к низкой инфляции, но высокой безработице, в то время как мягкая политика приводит к низкой безработице, но высокой инфляции.
В России — где пособие по безработице гораздо ниже, чем на Западе — эта дилемма обычно формулируется в других терминах. Так как российские рабочие предпочитают не терять работу, а соглашаться на сниже- ние реальной зарплаты (то есть покупательной способно- сти зарплаты), уровень безработицы — не самый лучший показатель здоровья российской экономики. В России обсуждение денежной политики обычно ведется в тер- минах выбора между инфляцией и замедлением роста. Снижая процентные ставки, Центральный банк стимулирует рост потребления и инвестиций — но за счет инфляции и снижения курса рубля. Повышая процентные ставки, ЦБ борется с инфляцией, но и вынужден смириться с более низкими темпами роста.
Что ждать от ЦБ
В 1993 году профессор Стэнфордского университета Джон Тэйлор показал, что процентные ставки Федеральной резервной системы (центрального банка США) отлично описывались простым правилом (которое с тех пор называют «правилом Тейлора»): процентная ставка = 2 + инфляция + 0,5 x отклонение ВВП от долгосрочного тренда + 0,5 x (инфляция-2).
Иными словами, ФРС в равной степени заботилась об инфляции и о ВВП (приписывая каждому из этих показателей вес 50 %); при этом целевой показатель инфляции составлял 2 % в год, а целевая процентная ставка в номинальных долларах равнялась инфляции плюс 2 %.
В России такие исследования проводить пока рано — до кризиса 2008 года Центральный банк работал совсем по-другому. ЦБ использовал в качестве целе- вого показателя не инфляцию, а обменный курс рубля, а главным инструментом ЦБ были не процентные ставки, а покупки/продажи валюты.
Во время кризиса 2008—2009 годов ситуация изменилась: ЦБ начал кредитовать российские банки, и в результате процентные ставки ЦБ превратились в ключевой инструмент денежной политики. С тех пор ЦБ не- однократно заявлял о своих намерениях перейти к режи- му плавающего курса рубля и таргетирования инфляции. Первый тест на приверженность этим принципам ЦБ прошел в 2011 году, когда спад на мировых рынках привел к существенному обесценению рубля. ЦБ не стал поддерживать рубль (который быстро восстановился), при этом выполнив целевые ориентиры по инфляции. В 2014 году ЦБ России наконец существенно расширил коридор курса рубля и объявил о полной отмене коридора в 2015 году. Более того, руководство банка сделало целый ряд заявлений, смысл которых заключался в том, что ЦБ собирается отвечать только за инфляцию, а экономическим ростом должно заниматься правительство. В этом смысле, можно сказать, что ЦБ собирается придерживаться правила Тейлора с весом 100 % для инфляции и 0 % безработицы.
Опыт Европы
Насколько это правильно? Европейский центральный банк и Банк Англии сегодня придерживаются прямо противоположной политики. Они снижают процентные ставки до нуля, пытаясь стимулировать экономику и не заботясь об инфляции. Но европейские экономики находятся в совершенно другой ситуации — у них нулевая инфляция и высокая безработица. В России, в свою очередь, инфляция высокая, безработица низкая (ниже 5%!), а проблемы роста ВВП обусловлены не недостатком спроса, а высокими «страновыми рисками». Экономического роста в России нет не потому, что у нас не хватает денег. Отток капитала, который поставит в этом году рекорд (около $100 млрд или 6% ВВП), доказывает, что деньги в России есть, но инвестировать их в России слишком невыгодно или рискованно. Поэтому мягкая денежная политика приведет лишь к дальнейшему удешевлению рубля и к увеличению оттока капитала.
Формально за улучшение инвестиционного климата в правительстве отвечает Министерство экономики. Но, как много раз говорили сегодняшние — и некоторые бывшие — чиновники, главной проблемой инвестиционного климата являются коррупция, работа «правоохранительных» органов, санкции и контрсанкции.
Поэтому не стоит удивляться и тому, что ЦБ не удается достичь целевых показателей по инфляции. Вместо обещанных на 2014 год 5 % инфляция, скорее всего, составит 8,5%. Дело в том, что — как правильно говорили российские чиновники еще в 2013 году — российская экономика столкнулась с проблемой «стагфляция». В отличие от ситуаций типа Великой депрессии, Великой рецессии (кризис 2008-2009 годов) или сегодняшней стагнации в Еврозоне стагфляция — это ситуация, с которой нельзя справиться простым смягчением политики. В случае стагфляции спад производства сочетается не с излишне низкой, а со слишком высокой инфляцией. Типичный пример стагфляции — это кризис 1970-х годов в западных странах, возникший после резкого повышения цен на нефть.
Россия является не импортером, а экспортером нефти, поэтому для нее болезненным является не рост, а снижение нефтяных цен (к сожалению, это именно то, что мы сейчас наблюдаем), а также продовольственное эмбарго, введенное самим российским правительством. Поэтому Центральный банк поставлен перед трудным выбором: бороться с инфляцией и снизить ВВП или позволить инфляции превысить целевые показатели. Учитывая то, что рост ВВП и так балансирует около нулевой отметки, ЦБ предпочел позволить ценам вырасти. Хорошие новости заключаются в том, что теория предсказывает, что всплеск инфляции будет временным. После того, как цены вырастут на дополнительные 2-3 %, ЦБ вновь сможет взять инфляцию под контроль.
Бюджетные дырки
Политику Центрального банка поддерживает и Министерство финансов. Бюджет на 2015-2017 годы исходит из цены на нефть $100 за баррель. Сегодняшний прогноз рынка — $80-85 за баррель. При таких ценах на нефть Резервный фонд будет исчерпан за 2 года. К счастью для Минфина, плавающий курс рубля помогает смягчить шок от снижения цен на нефть. Нефтегазовые доходы составляют половину бюджета, в то время как практически все расходы бюджета деноминированы в рублях. Вследствие падения нефтяных цен и оттока капитала рубль дешевеет и автоматически сокращает дефицит бюджета (а Резервный фонд хранится в долларах и евро).
Впрочем, снижение курса, хотя и помогает сбалансировать бюджет, безусловно, приведет к снижению уровня жизни населения. Россия — импортер продовольственных и других потребительских товаров. Рост курсов евро и доллара по отношению к рублю означает снижение уровня жизни. Для того, чтобы поддержать реальные (то есть поправленные на рост цен) доходы бюджетников и пенсионеров, расходы бюджета придется существенно повышать. Будет ли государство заботиться о бюджетниках, и если будет, то за чей счет? За счет среднего класса (повышая налоги) или за счет госкомпаний (снижая расходы на их поддержку)? В ближайшие год—два денег хватит на всех. Но дальше неприятные решения так или иначе придется принимать.
