О том, почему особо талантливые люди уходят из жизни по одним и тем же обстоятельствам
фото-архив пресс-службы
Вечером в среду 5 ноября актер Алексей Девотченко был найден лежащим в луже крови на полу своей квартиры в Алтуфьево. К тому времени, когда я пишу этот текст, основная версия произошедшего менялась уже дважды: в первых новостях сообщалось об убийстве, потом следователи заявили, что не нашли на теле погибшего признаков насильственной смерти. Чем бы ни закончилось расследование — понятно, что его результатам поверят не все: так уж сложилось исторически, что сообщения Следственного комитета не выглядят истиной в последней инстанции, а обстоятельства биографии потерпевшего — участника Маршей несогласных и последовательного противника путинской власти — только повышают коэффициент недоверия. К каким бы выводам ни пришли следователи, у каждого, кто знал Алексея, наверняка останется собственная версия трагедии: алкоголь, сердце, случайное или спланированное злодейство — но уже сейчас все, знавшие Алексея, сходятся в одном: это был человек с невероятно тонкой кожей, остро переживающий любую несправедливость — отсюда и общая житейская неустроенность, и участие в протестных акциях, и, в конечном счете, трагический финал — что бы ни послужило его непосредственной причиной.
У особенно талантливых (и особенно тонко чувствующих) людей, которые ушли из жизни преждевременно, всегда находится простая и понятная причина ухода — болезнь, наркотики, несчастная любовь, трагическая случайность. И по прошествии времени всегда вдруг оказывается, что было в этом стечении обстоятельств что-то закономерное, — в конечном счете, все большие поэты и художники уходят оттого, что им становится нечем дышать, что в наступающей эпохе есть что-то такое, чего им лучше не видеть. Было бы нелепо ставить Девотченко на одну доску с Блоком, Маяковским или Высоцким — но все же в его гибели уже сейчас видится что-то знаковое: как будто он не смог выдержать что-то такое, что все мы в той или иной степени ощущаем, но привыкли с этим жить.
В день, когда пришло известие о смерти Девотченко, я обнаружил на сайте «Сноба» любопытный проект — финансист Андрей Мовчан предложил своим коллегам, экономистам и политологам, расписать сценарии развития России в длинную, на десятки лет вперед. Если убрать за скобки совсем уже абсурдистскую фантастику, коллеги оказались единодушны: режим Путина — это очень надолго, даже после прихода к власти возможного преемника основные его черты сохранятся, если не ужесточатся, продолжающееся закручивание гаек и территориальная экспансия будут сопровождаться технологической деградацией и общим падением нравов, и если все наладится и успокоится — то уже не при нашей жизни. А в ближайшей перспективе ощущение несправедливости, бытовые тяготы, общий безрадостный фон — в самых разных формах и по разным поводам — будет только нарастать, и чтобы это пережить, нужно обзавестись какой-то непробиваемой эмоциональной броней: как пел Гребенщиков в предыдущем своем альбоме, «выуходим по приборам на великую глушь».
Проще всего было бы свести это ощущение к политическим взглядам: мол, Россия расправляет плечи, а креаклов от этого корежит. Но, кажется, радость от «успехов России» уже сейчас требует от испытывающих ее людей все более серьезных усилий — приходится закрывать глаза на неприятные, если не катастрофические, ее последствия, сегодняшние и будущие, находить поводы для гордости в вещах, не достойных великой страны, жить с ощущением, что мы одни в кольце врагов, — а это, согласитесь, само по себе радости не способствует.
Психолог Людмила Петрановская пишет в латвийском издании «Спектр», что разочарование в ближайшее время станет единственной скрепой, объединяющей нацию: разочарованы будут не только те, кто мечтал о модернизации и гуманизации режима, — но и те, чьим идеалом было возрождение империи или православный Талибан: российской власти все в меньшей степени нужны идеалистические проекты и все в большей — нерассуждающее подчинение. В 50-е или 70-е одни посетители ЦДЛ пили горькую оттого, что приходится слишком много в себе ломать ради компромисса, другие — от невозможности этого компромисса; точно так же остро чувствующему человеку в 2010-е будет несладко вне зависимости от убеждений — и готовности сотрудничать с властью, ради общего или личного блага. По отношению к миру, контуры которого начали вырисовываться 24 сентября 2011 года (в этот день на съезде «Единой России» Дмитрий Медведев предложил поддержать выдвижение Владимира Путина кандидатом в президенты в 2012 году — The New Times), многие из нас прошли стадии отрицания и гнева, иные все еще находятся в фазе сделки, но и для них неизбежен переход на этап депрессии, и для того, чтобы дожить до фазы принятия, нужно будет отрастить непроницаемо толстую кожу — а это, к сожалению или к счастью, не всем дано.
